Галина Волкова - Не ходите, девки, замуж… или… ЛОШАДЬ БОЛЬШАЯ
– Да. Вроде как жена… – доброжелательно ответила Василиса. – А что ты хотела? – участливо спросила подростка.
– А вы не знаете, как мне его можно увидеть?
– Что-то срочное? Боюсь, что сегодня не получится у тебя… – вспомнила состояние мужа.
– Очень срочное! Честное слово! – взмолилась девочка. – Парень мой попался при воровстве… комбикорма… И вот… мне сказали, что с участковым можно легко договориться… – при последних словах покраснела девчонка.
– Договориться? Это как? – удивилась Васька. – Да он в доме, только… думаю, не стоит сейчас его беспокоить, заходи завтра!
– Завтра не могу… – хлюпая носом, тихонько заплакала та. – У меня завтра… критические дни начнутся… вот…
– А при чём здесь… дни? – недоумение вдруг стало обретать понимание.
– Да девчата сказали, что через его диван в опорном пункте полпосёлка прошло! Он добрый… всем помогает и выручает… только вот… дни у меня будут… – девчонка казалась сама наивность, а её бесхитростность выглядела обескураживающей.
– Прости, но… ничем не смогу тебе помочь…
Дальнейший разговор поддерживать оказалась не в состоянии, это было выше её сил. «Противно… до тошноты просто… мерзость и тварь…» – пульсировали в висках мысли. Пожелав юной волонтёрке удачи, не мешкая отправилась паковать вещи.
Стараясь не выдать себя раньше времени, бесшумно просочилась мимо галдящей пьяными голосами кухни, шмыгнув в свою комнату. Достала из шкафа большую дорожную сумку и, торопясь, поминутно оглядываясь в сторону двери, покидала в неё только самое необходимое. Докладывать о своём уходе не намеревалась, не самоубийца она всё же, потому, не сказав ни слова Михею, выводившему под гитару слезливые серенады, так же крадучись проделала обратный путь, выскочив на крыльцо. Подхватив изумлённую Туську, поспешила в родительский дом. «Теперь уж навсегда и возврата не будет!» На этот раз никаких сомнений, что так оно и случится, у Василисы не было, более того, девушка вдруг чётко осознала, что все угрозы Михея – не что иное, как пустая бравада и блеф. «Не посмеет! – вспомнила поведение супруга, крокодильи слёзы и кровавые сопли при столкновении с сильным противником. – Сама виновата, что позволила так с собой обращаться! Но больше этого не случится! Хватит!» – всю дорогу накручивала сама себя, хмуря лоб и беззвучно шевеля губами…
Домой добирались немыслимо долго, транспорт до станции уже не ходил, пришлось ловить попутку. Минут двадцать прождали электричку. Васька настороженно вглядывалась в каждую останавливающуюся машину, опасаясь погони. Затем бегом неслась на автобусную остановку, одной рукой с трудом удерживая тяжеленную, битком набитую сумку, а второй крепко ухватив за ладошку семенящую, на ходу засыпающую Тусечку, едва успев на последний автобус. Совсем стемнело, когда они наконец подошли к своему подъезду. Мать встретила возвращение дочери на удивление спокойно.
– Ты хорошо подумала, решив, что хочешь уйти от Михея? В наше время мужиками не разбрасываются!
– Да, мама… я ещё никогда в жизни не была более уверена, чем сейчас!
– Думаешь, мне легко было вас двоих с сестрой тянуть всю жизнь без отца?! – продолжала пугать женщина. – Кому ты теперь будешь нужна? С дитём… – указав на свою внучку, выдавила из себя.
– Ничего! Проживём! Я работаю и… никто нам не нужен… ну их, этих мужиков! Правда, доча? – подмигнула ничего не понимающей Туське.
Та в ответ подбежала и, словно шустрая обезьянка, вскарабкалась на колени девушки, трогательно обняв за шею. «Чудо мое…» – умилялась Василиса, крепко прижимая ласковую дочурку к себе.
А наутро заявился Михей. Заявился – мягко сказано. Супруг ворвался в квартиру неистовым ураганом, сметая всё на своём пути: дверь с грохотом ударилась о стену; в сторону отлетела сестрёнка, ненароком подвернувшаяся под руку; запнулся, грязно выругавшись, за Тусины сапожки, которые та с вечера бросила посреди дороги; жалобно заскрипел табурет, некстати оставленный кем-то при входе в комнату… Впрочем, цели своей конечной достичь буян так и не сумел: до Васьки его отделяли всего-то несколько заветных метров, как, откуда ни возьмись, выросло досадное препятствие и он упёрся в восставшую неприступной стеной, крайне рассерженную тёщу.
– Ну-ка притормози, дорогой зятёк! – осадила не в меру резвого парня. – Ты чего тут разбушевался? А? Чего надо?!
– Мать, ты отойди лучше! – дышал перегаром, злобно сверкая налившимися кровью глазами.
«Точно как бык на корриде… – испуганно наблюдала со стороны Василиса. – А мама, выходит, тореадор?» Надо же, ещё и шуточки в голову лезли. Почему-то в победе матери была уверена на все сто процентов и не ошиблась. В ответ на предупреждение разгневанного зятя женщина и ухом не повела, перегородив проход словно щитом стодвадцатикилограммовым, и попробуй сдвинь! Похоже, что лишь сейчас до сознания матери стало доходить, какой «подарок» достался дочери и что пришло самое время вмешаться.
– Иди в маленькую комнату! – приказала притихшей девушке.
Ну та и ушла от греха подальше, закрыв за собой дверь. Тусечка только проснулась, сонно потягиваясь в кроватке, а сестрёнка сидела рядом и, потирая ушибленное плечо, разобижено ворчала.
Как ни прислушивалась Васька, толком разобрать суть беседы не получалось, лишь отдельные фразы. Сквозь неплотно прикрытые двери до неё доносились возмущённые выкрики матери о прописке в квартире, ответное рычание супруга о якобы ненормальной жене, доставшейся ему: «У нас на родине таких подвешивают с балкона вниз головой, привязав к ногам верёвку!» Затем послышались глухие удары кулаком… «Видимо, по столу… – решила Василиса. – Ну не по голове же мать Михею стучит?!» – нервно хихикнула она. Пауза… И монотонный голос матери, прерываемый сдавленными всхлипами мужа. Уж до чего они договорились, Ваське было неведомо, но уже через полчаса Михей ушёл, оглушительно хлопнув дверью.
– Можешь выходить! – позволила раскрасневшаяся женщина дочери. – Больше он тут не появится! Вот ведь говнюк какой… угрожать мне вздумал! Враз бошку откручу, как цыплёнку синюшному!
– Спасибо… мам… – только сейчас позволила себе тихонько заплакать, и то были слёзы не обиды, как раньше на мать, не страха, а бесконечной благодарности… ком в горле сдавил связки, мешая что-то добавить к сказанному. Так получилось, что впервые в жизни за неё кто-то вступился…
Девушке показалось, будто мерзкий липкий кокон, обволакивающий всё её естество с самого первого момента знакомства с Михеем, просто в один момент чулком сполз вниз, позволяя вдохнуть полной грудью, а светлая радость вдруг переполнила всю её истерзанную душу, бальзамом омывая сердце.
